Я жил один в пустынном граде,
Где дни текут через песок,
Где все шагают на параде,
Где шаг печатает сапог,
Где рифмы легкие ложатся
Черной строфою в белый лист,
И удивительно кружатся
На воздухе, который чист.

Но постучал однажды в двери,
Иль позвонил, — не помню я.
(Все это тонкие матерьи.)
Открыли двери для меня.
И я узрел в прекрасном свете
Мертвую леди на коне
Таком же мертвом. Эта леди
Сказала мне, что я во сне.

Я сел за стол. Свеча горела.
В пространстве зала полумрак
Я созерцал. И неумело
Вздохнул и молвил: «Как не так.
Вы – человек живой иль мертвый?
Откуда в вас столько тепла?»
Она ответила: «Довольно!
В левом углу стоит метла».

Мы пили чай. Мы ели каши.
Мы били мух и светляков.
Застолье продолжалось наше
Вдали от шума, дураков.
Не мог понять я, — в чем причина
Моей любви к ее красе.
Какая дивная картина:
Мертвая леди на косе.

Потом мы в спальне очутились,
Венец нас брачный съединил,
И шторы мягко опустились,
И ощутил я свежесть сил.
А после было все в тумане,
Черты расплывчаты влекли
Меня туда, где был я ране,
Где мы в постель – в гробы легли.

И то ли ночь все продолжалась,
То ль это мрачный день пришел,
Но только, как и полагалось, —
Что я искал, то я нашел.
И у порога я расстался.
«Не забывай, любимый мой,
Меня, с которой обнимался:
Мертвую леди – твой покой».

Я продолжаю жить в пустыне,
Где дни текут через песок,
От века в век еще доныне,
Где шаг печатает сапог,
Где рифмы скользкие кружатся
За мертвой леди на косе,
И суждено лишь утешаться,
Что так любить не могут все.

первоисточник